Память по женской линии [litres] - Татьяна Георгиевна Алфёрова

у Нины Анатольевны брал, но куда тратил – не отчитывался. Нина Анатольевна на данный момент переживала четвертую молодость с новым другом, который был старше ее сына на пять или семь лет. Приложение для материнского инстинкта идеальное: сын счастлив свободой, Нина Анатольевна – очередной молодостью, а нового друга о счастье никто не спрашивает, и так ясно, стал бы он жить в коммуналке, если бы не всепоглощающая страсть. Конечно, в рабочем общежитии, где он прописан, – не сахар, но к чему об этом? Нет-нет, Нина Анатольевна не собиралась выкладывать все, ну во всяком случае не сразу все, ведь они с бывшей подругой не виделись больше тридцати лет. Речь ее пестрела Валерками, Митьками, Соньками, и не сразу можно было понять, говорит ли она о своих близких друзьях, или о сослуживцах, или о городских знаменитостях. Складывалось впечатление, что все они: и друзья, и сослуживцы, и знаменитости – живут разнообразно и весело на восемнадцати метрах у Нины Анатольевны, в крайнем случае, в другой комнате, но в квартире наверняка одной.

Ольга Васильевна жила заурядно-нелепой жизнью провинциалки. С тем же самым мужем, за которого вышла сразу после техникума, работая по той самой специальности, к которой готовилась. Родила двух дочерей, построила на пару с мужем кукольную дачку на Волге, варила варенье летом и шила пододеяльники зимой, а сейчас ехала в город к старшей дочери, чтобы забрать внука на месяцок.

– Ох, Олька, не могу представить, что у кого-то из наших уже есть внуки, – говорила Нина Анатольевна, приятно похохатывая. – Странно, а я чувствую себя совсем молодой. Да и выгляжу – как скажешь? – правда ничего еще.

Она изо всех сил старалась, чтобы подруга не заподозрила ее в высокомерии, не заметила снисходительного тона. У бедных провинциальных жителей и без того полно комплексов.

– А что твоя дочь: она-то как в город попала? Неужели удачно замуж вышла? А кто у нас зять? – Нина Анатольевна сдержалась и не спросила напрямую, из какой зять семьи, но догадаться несложно, что из простой. О своих родственниках в деревне Нина Анатольевна вспомнила в прошлом году, когда проводить отпуск в Краснодарском крае стало не по карману.

– Бывший зять, Нина, они развелись два года назад, – спокойно отвечала Ольга Васильевна, раскладывая на столике пирожки, непременную вареную курицу и свежие огурцы. – Как ты думаешь, чай скоро разносить будут?

– Твоя дочь развелась? Немыслимо. Может, это не твоя дочь? – Нина Анатольевна шутила с грацией рефрижератора. – А по какой причине? И чем вообще твоя дочь занимается, на что она живет? Алименты получает? Они официально были женаты? Он должен обеспечивать семью, пусть и бывшую. А может, еще сойдутся, у очень молодых такое случается, ты знаешь. Вот у нас, в театре***, Сережка, ну ты знаешь, он еще снимался в сериале, который на той неделе показывали по Второму каналу, развелся с женой. Так что ты думаешь, месяца не прошло, как снова сошлись! А сейчас она беременная, в ее-то возрасте! Ты же знаешь, ей танцевать осталось всего лет десять, у балерин все очень быстро, до тридцати и думать не моги о детях, все потом, когда карьера кончится. Но я тебя перебила: что твоя Валя, она другого нашла или одна живет?

Внезапно Нина Анатольевна загрустила и, машинально жуя пирожок с картошкой, отвернулась к окну. Там в изобилии были представлены поля с неразличимой на ходу сельскохозяйственной культурой, активно собирающей все тяжелые металлы и выбросы, испускаемые проходящими поездами. Едва Нина Анатольевна собралась просветить подругу, что лишь у нас в России устраивают поля вдоль железных дорог, а вот в Германии, где она недавно была, ничего подобного не обнаружишь, как Ольга Васильевна заговорила.

– С зятем у нас непросто. Человек-то неплохой, добрый, отзывчивый, детей своих любит. Отец из него великолепный и муж заботливый, пока он дома. А уйдет – пиши пропало.

– Каких детей? – растерялась Нина Анатольевна. – Куда уйдет? Он что – ходок, по женщинам, я имею в виду? – Второй пирожок задумчиво исчез в ее ротике, оставив по себе след на красно-коричневом слое губной помады.

– Дима – альпинист. Каждое лето берет отпуск на два месяца, работа у него такая, что это возможно, и лезет в горы. Не совсем, чтобы для собственного удовольствия: устраивается инструктором, водит группы туристов, с Валей моей они так и познакомились. И почти сразу он ее взял с собой на сложный маршрут. В то лето она на четвертый курс перешла. В конце августа приехали к нам вдвоем. Отцу Дима понравился, мне тоже. На Валю надышаться не мог, светился весь. Про нее и говорить нечего. Дима у нас официально попросил руки дочери, мне слегка смешным показалось, а отцу приятно, ты помнишь, он еще в техникуме консерватизмом отличался. Я же за Степанова вышла, из параллельной группы. Все так чинно, за исключением того, что наши молодые лишь полтора месяца знакомы. Я Валю спрашиваю, хорошо ли она себе представляет, что за человек ее будущий муж, и вижу, что она мнется. «В чем дело, – говорю, – выкладывай». И узнаю, что, во-первых, Дима женат, а во-вторых, Валя беременна. Мою реакцию ты представляешь. На чужом несчастье счастья не построишь, а ребенок – куда денешься, поможем мы с отцом. Но Дима вмешался, уговорил нас, и правда, смотреть на них было одно удовольствие. Подходили друг другу, как половинки одной монеты. Отец, конечно, разбушевался, полночи я ему доказывала, что каждый имеет право на ошибку, времена изменились, уже и в наше-то время развод считался делом обычным. А в первом браке у Димы ребенок, сын. Но ведь и скрыть мог, а сказал, по-честному. Нам с мужем не пришлось выбирать между долгом и счастьем, повезло; что делать, если у детей так сложилось, кто знает, как бы мы поступили на их месте. Да и что решило бы наше несогласие.

Дима развелся с первой женой, поженились они с Валей, родился Артемка. У Вали аллергия началась после родов, все руки потрескались. Дима взял отпуск, сам стирал пеленки, в горы тот год не пошел. С Артемкой возился, и с Валей у них никогда серьезных разногласий не возникало. К первому сыну от той жены часто ездил, но Валюша у меня спокойная, не переживала по этому поводу, и я всегда ей говорила, что знала, мол, доча, на что шла. С первой женой они не общались, ни к чему это, подобной широты взглядов я усвоить не могу. Все шло чудесно, пока Артемка не подрос чуть-чуть. Трех лет ему не